Глаза медленно заволокла тьма, тела я уже давно не ощущала, сердце билось всё медленнее. Энергия утекала из меня, словно полноводная река, у которой прорвало дамбу. Хорошо, ребята будут в порядке.

     Потом полностью пропал всякий шум. Где-то на грани тревожно забился Мидах, который, видимо, почувствовал, что мне осталось недолго. Прилетело несколько мыслекартинок от Люца. Он явно не понимал, что происходит. Жаль оставлять его.

     А Эйнар? Не хочу уходить вот так, ничего не поняв до конца. Так обидно. Так больно. Одиноко… Страшно.

     Меня окружила тихая темнота. Такая вязкая, словно тёплый деготь. Она милосердно утягивала в забытье, заставляя, наконец, расслабиться. Сердце с натугой качнуло загустевшую кровь по венам последний раз и остановилось. Энергия иссякла. Извне не поступило ни капли. Почему? Думать об этом не было сил. Неужели моя жизнь здесь закончилась?

     Жаль...

     Часть III

     Глава 1

     Мрачные стены подземелья давили на любого, кто решался здесь показаться. Совершенно сухой воздух, казалось, гудел. Или это стены? А может, сама земля? Неизвестно. Но от этого низкого, вибрирующего гула хотелось поежиться и поскорее покинуть такое пугающее место.

     Звук шагов отскакивал от камня и катился дальше по туннелю, затихая где-то в его глубине. Под потолком то и дело можно было встретить светящиеся магические шары. Не много, ровно столько, чтобы немного разгонять совершенный мрак.

     На миг показалось, что вдали стало как-то слишком уж светло, будто бы там находился выход. Но это не так. Выхода там не было. А яркий свет был. Человек, ускорился, шаги стали громче, но больше ничего не изменилось. Только свет впереди становился всё сильнее. Ещё немного и показалась ярко освещенная арка. Стало понятно, что свет исходит из помещения за ней.

     Спешащий сюда человек остановился возле совсем уж неуместного здесь кресла с высокой спинкой.

     – Как она? – послышался тихий голос после почти десятиминутного молчания.

     Парень в кресле встрепенулся, будто только что заметил подошедшего, и вздохнул.

     – По-прежнему, – ответил хрипло, снова опираясь щекой на свой кулак. Локоть он при этом поставил на подлокотник.

     Взгляд его тёмных глаз, сейчас усталых и совсем тусклых снова опустился на распятую возле стены фигуру. Прикованные цепями руки, поднятые при этом вверх, отсюда казались совершенно белыми, тонкими и настолько хрупкими, что становилось страшно – как бы не сломались. Голова была опущена и длинные, белые волосы опускались до самого пола. Они скрывали не только лицо, но и часть тела.

     Если отбросить то, что к тёмному камню прикован человек, то в этой хрупкой, тонкой фигуре, которая была будто соткана из всего белого, можно было увидеть нечто прекрасное, хоть и пугающее. Она была похожа на лебедя, который, взмахнув крыльями, вознамерился взмыть вверх. Туда, в искрящееся, голубое небо. Вот только в подземелье никакого неба не было. Лишь камень, холодный и мрачный.

     – А он?

     Парень в кресле вздохнул и чуть дёрнул плечом.

     – Я не подходил.

     Пришедший человек посмотрел на существо, которое, уложив массивную голову на лапы, по-прежнему охраняло распятое тело. Песочного цвета шерсть, казалось, за это время даже немного потускнела и свалялась. Приоткрытые глаза неотрывно следили за двумя парнями. Уши вяло шевелились, улавливая малейшие звуки, даже те, которых не существовало в этом плане бытия.

     Человек невольно поежился. Совсем немного, едва уловимо. Сейчас существо было спокойно, но он прекрасно помнил, как бесновался Мидах, когда сумел как-то высвободиться из посоха. Сам посох больше не существовал. Недалеко валялась ссохшаяся и потрескавшаяся деревяшка с расколотым камнем. Вот уже несколько месяцев дух никого не подпускает к телу Леры.

     Что только по началу не делали, чтобы отогнать Мидаха, который отчего-то не желал принимать форму человека. Да что говорить, он вообще вёл сейчас почему-то, будто дикое и неразумное животное, а ведь парни точно помнили, что дух посоха вполне разумен.

     Сначала все думали, что так на него повлияла смерть Леры, но потом, стало понятно, что происходить нечто неизвестное. Лера хоть и выглядела мёртвой, но вот её тело отчего-то не спешило разрушаться.

     Эйнар, который из-за всего этого превратился лишь в свою собственную тень, воспрял духом, решив, что раз так, то, значит, она жива. После этого в подземелье, которое неусыпно охранялось, он притащил кресло, проводя в нём практически всё время. Асвальда больше не интересовал внешний мир. Ему было безразлично, что во многих странах разразились войны, что нечисть лезет со всех щелей, что орки ведут себя странно. Всё это стало неважно.

     Он ждал. Надеялся, хотя с каждым днём веры оставалось всё меньше. Лишь странное поведение Мидаха поддерживало в нём уверенность, что всё не так просто.

     Можно было рассчитывать ещё на магию, но дело в том, что все маги лишь качали головой, утверждая, что никакой жизни в прикованном к камню теле больше нет. Можно, конечно провести один тёмный ритуал, но последствия от него будут ужасающими, а гарантий, что в тело призовётся именно душа Леры, не было никаких.

     – Ренольд, – Эйнар поднял взгляд, и Риваль в который раз ощутил, как от бессилия сжимаются кулаки. Они оба были глупы, наивны и беспечны. Ренольд хотел отвести взгляд, но не стал, продолжая всматриваться в уставшие глаза Эйнара.

     – Что? – спросил, когда молчание затянулось. В последнее время так часто бывало. Наверное, Асвальд очень устал. Ему просто необходимо хорошенько выспаться. Надо утащить этого упрямца отсюда прочь.

     – Она жива. Я знаю.

     Тихий шёпот третьего принца королевства тёмных эльфов прокатился по подземелью, впитываясь в бархатную темноту.

     Ренольд осмотрелся по сторонам. Странное дело – у него сейчас было такое чувство, будто само пространство от шёпота эльфа пошло рябью, словно вода от брошенного камня. Всё это место превратилось в последние несколько месяцев в нечто немного пугающее, но завораживающее.

     – Да, – сказал Ренольд, в который раз удивляясь, что продолжает потакать Эйнару.

     Сам он, будучи магом, видел, что никакой жизни в теле не осталось, но почему-то ему хотелось верить. Нет, он не любил Леру так, как Эйнар, но всё-таки ощущал к ней сильные чувства. Их можно было бы назвать братскими, но, наверное, это было нечто иное. Ренольд, сколько не старался, так и не понял до конца.

     Удивительно, именно из-за этого он тоже ждал и надеялся, хотя и видел, что верить там, в принципе, не во что. Наверное, это и есть истинная вера, когда, даже не имея возможности прикоснуться, увидеть, ощутить, продолжаешь надеяться, уповая на нечто большее, чем то, о чём мы знаем.